Я не была он-лайн несколько месяцев. Мне кажется, будто эти несколько месяцев я просто не жила. Сейчас я в комнате совершенно одна, в наушниках играет музыка.
Мне кажется - я мертва.
Мой стол завален всяким дерьмом. Здесь лежит моя расческа цвета мяты, белый дезодорант, клей «Момент», огромная черная линейка длиной в 45 сантиметров, спрей для волос «dave», питательный крем для рук «dave», пустая упаковка из-под чипсов, оберточная бумага грязно-зеленого цвета, стерка в форме треугольника, пилочка для ногтей, шлифовщик для ногтей, два укрепителя для ногтей, обезжириватель для ногтей, циркуль, пенал, степлер, стакан с ручками, половина из которых не пишет и не писала никогда, свалка тетрадей формата А4, колпачок от клея, блокнот, дневник, обрезки бумаги, браслет, кисточка в клее ПВА, кольцо, рейс-шина, клей-карандаш, печенье, учебник по высшей математике, рулон туалетной бумаги, влажные салфетки, лекала, коробка из-под наушников, тарелка с холодной водой, расческа в форме цилиндра, бумажный пакет из «Ашана», дружок-прилипала из «Дикси», билеты к экзамену, куча ватных дисков со следами розового лака для ногтей.
Иногда я правда думаю, что мертва.
Где-то в промежутке между полночью и часом ночи проезжает чистильщик тратуаров. Когда я слышу звуки приближающихся шин, в моей голове проносится фраза: «Господи, уже так поздно, а я даже не видела солнца.»
Я просыпаюсь чаще всего в 9 утра, когда небо над Москвой грязно-серого цвета. Кода солнце восходит ярким диском над Ельцом. Когда в москве уже вычистили снег на тротуарах и смешали с грязью, а в Ельце все вымокло сыростью. Я просыпаюсь, когда все мои одногруппники уже в университете на лекциях, когда все офисные планктоны столпились возле куллера с водой в ожидании горячего кофе. Я просыпаюсь, когда ощущаю, что больше не могу жить. Я потеряла власть существования. Я потеряла веру в чудо. Я потеряла все то, что говорило раньше.
Я мертва. Мертва, мертва, мертва.
Я иду в ванну, мажу на лицо гель-ополаскиватель «Nivea», чищу зубы зубной пастой и щеткой от фирмы «splat» и полощу рот ополаскивателем «Colgate». Я завариваю кружку кофе «Москофе» с тремя ложками сахара, жую, не ощущая вкуса, двести грамм зернового обезжиренного творога «Вкуснотеево» и натягиваю свитер. Я хожу в красивом свитере цвета мяты, в горлышке которого выглядывает воротничок белой рубашки в синее сердечко. Я ношу обычные стандартные джинсы с завышенной талией и черные сапоги на платформе в восемь сантиметров. Я рисую обычные черные стрелки подводкой «Vivienne sabo» и подвожу брови коричневым карандашом той же фирмы, затем обмакиваю губы в бальзаме «Nivea» со вкусом карамели. В последнюю очередь подкручиваю ресницы черной тушью от «Divage» и наношу пару капель духов от «Dark princess».
Каждое мое действие отрепетировано настолько, что я провожу тонкую линию стрелок одним движением руки. Моя одногруппница Аня каждый раз восклицает: «Ох, Ли! Какие красивые стрелки! Научи меня делать так же!» А я неловко улыбаюсь, потому что мое движение – четко отрепетированный стандарт, в котором не осталось очарования женской магии макияжа.
Я умираю. Медленно и тихо, иссушаясь на обломках немого очарования окружающих мной.
За эти два месяца произошло много плохого и почти ничего хорошего.